11 декабря 2001 г. КНР стала 143-м членом ВТО. «Конечно, конкурировать с Китаем будет трудно, но вся суть приема КНР в организацию заключается в том, чтобы заставить Пекин играть по правилам и решать спорные вопросы в рамках организации», — заявил в ноябре 2001 г. Глава ВТО Майк Мур.

Спустя 10 лет, в контексте вступления России в ВТО, эти слова выглядят чуть ли не откровением. Дело в том, что все последние годы известные мировые СМИ только и делали, что говорили о «неуемном рвении России» попасть в стройные ряды этой организации. То есть, выходило, что Россия как бы инициативно рвалась, а ее все это время приводили в некое соответствие…

В этой связи интересно еще раз уточнить, что же, все-таки являет из себя жизнь во Всемирной торговой организации? Зачем она нужна странам, пожелавшим вступить в ее ряды, к примеру, Китаю? Зачем эти страны нужны в ВТО? И что произойдет, когда ее членами станут практически все, кто хотел?

Самодостаточность позволяет выбирать и торговаться

Для начала стоит отметить, что на пороге вступления в ВТО в 2001 году, Китай оказался не такой уж и слабой страной, как принято думать. На тот момент многие из соседей Поднебесной уже не просто задумывались, а громким голосом озвучивали свои опасения по поводу того, что теперь их с ног до головы завалят, к примеру, китайской сельхозпродукцией. Но это так себе, эмоции момента.

А на самом деле еще с начала 80-х Китай осторожно воплощал в жизнь стратегию своего “открытия” для сравнительно свободного взаимодействия с зарубежными предпринимателями. Воплощал, будучи самодостаточной страной. Это в очередной раз подтвердилось во время финансово-экономического кризиса в странах Восточной и Юго-Восточной Азии в 1997-1998 годах. Он лишь незначительно затронул КНР, которой требовалось все больше возможностей для маневров в целях сохранения внешнего сбыта национальной продукции.

Такие возможности предоставляла ВТО. Поэтому для вступления в организацию, Китаю пришлось идти на компромиссы, отчасти нивелировавшие его возможности в ней. Например, среди прочего, Поднебесная согласилась, что до 2016 г. она будет считаться страной с “нерыночной экономикой” и это позволит вводить антидемпинговые пошлины в отношении импорта из КНР.

Однако, в сумме возможностей, Китай все равно выиграл. К тому же, за год до вступления в ВТО, в сентябре 2000 г., конгресс США предоставил КНР “нормальный торговый режим” на постоянной основе. В этом же году было заключено соглашение с ЕС по тарифным уступкам.

Но даже в таких, казалось, благоприятных условиях, переговоры КНР с ВТО проходили не очень гладко. Порой вообще ставился вопрос об их продолжении. Этому, по мнению китайской стороны, способствовала чрезмерная политизация позиций западных стран, высокомерие американских и европейских переговорщиков.

Если и открываться, то не нараспашку

Основой подъема экономики Китая в годы реформ были протекционистская доктрина и жесткие, можно сказать, изощренные способы защиты внутреннего рынка. Но к моменту вступления в ВТО, решать эти задачи нужно было иными методами. Один из них — дозированное заполнение своего рынка импортными, конкурентоспособными товарами. И то, лишь теми, которые до поры не могла производить китайская промышленность.

О последней вообще отдельный разговор. Когда ранее кто-то поднимал китайскую промышленную тему, то разговор шел в основном о государственных предприятиях. Они на момент реформ (до ВТО) обеспечивали до 70% оборота внешней торговли. К тому же в планах китайского руководства были укрупнение и реорганизация китайских госкомпаний по примеру транснациональных корпораций, что давало неоспоримые преимущества в решении задач на внутреннем и внешнем рынках. Преимущества, естественно, перед «варягами», к росту числа которых Поднебесная готовилась задолго до 2001 г.

Хочешь — не хочешь, покупай китайское

Тем не менее, со стороны китайская промышленность оценивалась далеко не всегда со знаком плюс. Например, согласно исследованиям Роберта О'Куинна из “Фонда наследия”, так называемого американского мозгового центра, — половина этих предприятий в 2001 г. были убыточными, производили огромное количество непродаваемой продукции. По его данным суммарные убытки из-за поддержки таких предприятий государством составляли до 5,5% ВВП. В результате после вступления в ВТО многие из них закрылись, что повлекло за собой сокращение рабочих мест и постепенное перетекание работников в конкурентоспособные трудоемкие отрасли.

В продолжение промышленной темы необходимо остановиться на политике опоры исключительно на отечественный научно-технический потенциал. В Китае национальные разработки имеют безусловное первенство при внедрении, чему способствует административный и информационный потенциал государства. То, чего не достает восполняется любыми известными способами. В их числе “не одобряемые” — копирование, а также поощрение зарубежных инвестиций, связанных с новыми технологиями. При этом что, зарубежным инвесторам, что национальным производителям навязываются закупки китайского оборудования.

Из колхозников в пролетарии

Наиболее уязвимой для международной конкуренции отраслью считается сельское хозяйство. В Китае, при вступлении в ВТО, специалисты особо волновались за производство шерсти, хлопка и пшеницы. По их прогнозам, высвобождение рабочей силы здесь должно было составить до 10 млн человек, поэтому бросать на произвол судьбы проблему было не очень корректно. Найденный выход, оказался довольно элегантным — переориентация людей на производство в легкой промышленности. Тем более что развитые страны, члены ВТО обещали отменить ограничения на импорт текстиля и одежды в 2005 г.

Другие секторы сельского хозяйства Китай защитил неадресным субсидированием, о чем договорился при вступлении в ВТО. Правда, коэффициент поддержки оказался ниже того, что предоставлялся развитым странам — 8,5% против 10. Но и этого оказалось достаточно, хотя ряд специалистов выступал с критикой по этому вопросу. Так профессор Хуан Яшэнь, сотрудник Гарвардской школы бизнеса, считает, что Китай пошел на слишком большие уступки, особенно в отношении дотационной поддержки сельскохозяйственного производства, и установил чрезмерно высокие требования, — более высокие, чем действуют в отношении большинства стран — членов ВТО. А это ни что иное, как удар по огромной части населения, для которой сельское хозяйство — основной источник средств к существованию.

Несмотря на внутренние недоразумения

Практически все, сказанное выше, довольно логично ложится на стереотип о жесточайшем централизованном управлении китайской экономикой. Вместе с тем, первый год нахождения КНР во Всемирной торговой организации выявил моменты, казалось, со стороны совершенно не поддающиеся логике. Например, откровением для международных исследователей стало то, что практически одновременно с вхождением в ВТО в Китае выросли торговые барьеры между отдельными провинциями — наценка на товары, перевозимые через их границы, порой достигала 50%. Все это происходило благодаря лицензированию, требованию покупать свою, а не ввозимую продукцию и так далее, что вполне попадало под определение регионального соперничества.

Но и при этом внутреннем недоразумении показатели внешней торговли в 2002 г. оказались рекордными за последние 20 лет. Внешнеторговый оборот за год вырос на 21,8%. По объему экспорта Китай занял 5-е место в мире, импорта — 6-е. По итогам 10 пятилетки (2001-2005 годы) наметилась тенденция к улучшению товарной структуры импорта и экспорта. То есть, Китай в торговле пошел в гору.

Время новой трансформации

Казалось, внешней торговле расти да расти. Однако в ноябре 2011 г. китайцы высказались за снижение зависимости от нее. Основным мотивом такого мнения стала возможность манипулирования страной из вне. Виделось это как возложение ответственности за кризис в Европе на экспорт развивающихся экономик. Как результат половина торговых трений с партнерами США и ЕС в первой половине 2011 г. приходилась на Китай. Поднебесную критиковали за все.

К примеру, нормы ВТО дали возможность критиковать Китай за блокирование ряда американских интернет-сайтов. В 2011 г. экономическую и правовую тактику по этому вопросу озвучил Гилберт Б. Каплан, адвокат, представляющий First Amendment Coalition, некоммерческую организацию, которая борется за свободу слова. Coalition убедила торгового представителя Соединенных Штатов, призвать Китай дать ответы на вопросы: “Каковы критерии для блокирования веб-сайтов?”, “Где опубликованы требования?” и так далее. В свою очередь, Эд Блэк, президент и исполнительный директор Computer & Communications Industry Association, предложил на слушаниях, чтобы свобода информации прослеживалась и в экономических вопросах. Он полагает, что есть проблема в “торговом подходе”: китайские компании имеют беспрепятственный доступ на рынок США, но американские Интернет-компании блокируются и это надо изменить.

Что касается критики за торговлю в чистом виде, то одним из примеров является расследование в отношении солнечных батарей из Китая, которое в ноябре 2011 г. начал департамент коммерции США. Китайцы восприняли это как прецедент, который при удачном стечении обстоятельств для США может повториться в других странах.

Но и другие государства, члены ВТО времени зря не теряли. Только в первом полугодии 2011 г. в отношении Китая было возбуждено семь торговых расследований на сумму $ 780 млн. Как результат формализованная Китаем позиция о необходимости трансформирования модели экономического развития, снижения зависимости от внешней торговли.

143, расчет закончен?

Строго говоря, эмоциональными такие действия назвать затруднительно. Хотя бы потому, что измученные кризисом ЕС и США откровенно ищут способы ограничить влияние Китая. И Поднебесная это прекрасно видит. Рычаги ВТО по давлению на Пекин в таком варианте если и имеют какую-то силу, то не всегда достаточную. Поэтому Запад пытается создавать новые форматы международного экономического общения, фактически размывая значимость ВТО.

Один из них основан на объединении экономик всех стран тихоокеанского региона, обеспокоенных торговой и валютной политикой КНР в некое партнерство (ПТР). Еще один формат нового экономического строительства — стратегия “Нового шелкового пути”, которую недавно представило правительство США. Она направлена на углубление экономических и торговых связей между странами Южной и Центральной Азии, в целях развитии всего региона. По словам Роберта Блейка, заместителя госсекретаря США по вопросам Южной и Центральной Азии, эта стратегия направлена на то, чтобы создать механизмы для передвижения товаров, людей и идей через границы стран региона. Хотя, по мнению экспертов, среди которых Стивен Бланк, профессор Военного колледжа армии США, все связано с возможностью усиления в регионе после 2014 г. России и Китая. Именно к этому времени США провозгласили вывод своих войск из Афганистана. При этом нельзя забывать, что в 2016 г. истекает срок действия положения, согласно которому Китай в ВТО считается страной с “нерыночной экономикой” и по отношению к нему вообще никто не будет вправе вводить антидемпинговые пошлины. Так что, как говориться, близится час Х.

Складывающейся ситуации вполне соответствует мысль о том, что для стран с так называемой развитой экономикой наступает момент, когда ресурсы, которыми они подпитывали свое существование, исчерпываются. То есть, очевидно, что их догнали и по ряду позиций уже перегоняют те, кого еще по инерции называют развивающимися. При этом последних все труднее заставлять ограничивать себя в угоду западным экономикам, даже используя механизмы ВТО. В результате идет строительство новых, лояльных Западу экономических площадок — независимого от ВТО резерва на среднесрочную перспективу. Хотя генеральный директор ВТО Паскаль Лами объясняет такое положение дел следующим образом: “По мнению большинства экономистов, торговый дисбаланс между Китаем и США не связан с реальной торговлей, и коренная причина заключается в том, что в США больше потребления и меньше сбережений, а в Китае совсем наоборот, и это на самом деле представляется финансовым дисбалансом”.

Только ограничивать себя в потреблении Китай, видимо, не будет. А раз так, то противоречия будут лишь разрастаться, а Запад продолжит придумывать новые формы экономического существования, в которых роль экономики Поднебесной будет видеться ограниченной новыми правилами. То есть, будет идти строительство новых и новых региональных экономических пирамид. При таком варианте развития ситуации ответ на вопрос “Что произойдет, когда членами ВТО станут практически все, кто хотел?” не имеет смысла. Так как к этому времени само существование Всемирной торговой организации вполне возможно будет формальным или, по крайней мере, сильно нивелированным. Во всяком случае, опыт «сотрудничества» Китая с ВТО говорит об этом.